Главная » 2008 » Декабрь » 29 » ЗАПИСКИ ФЛАГМАНСКОГО ШТУРМАНА
ЗАПИСКИ ФЛАГМАНСКОГО ШТУРМАНА | 15:58 |
ЗАПИСКИ ФЛАГМАНСКОГО ШТУРМАНА (Отрывок из повести) Корабль – это особое существо: и живое, и ласковое, и суровое, и благодарное. Корабль – и дом твой и крепость, и университет и оружие, и отец и защита, и приют сотен товарищей твоих и соратников. Ни одно флотское сердце никогда не сможет забыть родной корабль. Леонид Соболев. Североморск – столица Северного флота. Это мой город и он мой ровесник.
Здесь прошло мое детство и юность, и сюда я вернулся лейтенантом флота. Он расположен на берегу Кольского залива, как
раз посредине между Мурманском и входом в Кольский залив. Середина ноября, понедельник, семь часов утра, темно. Поэтому город залит светом уличных фонарей. Половина улицы Сафонова освещена огромным прожектором, который установлен на крыше дома №19. Сегодня будет всего 3 часа светлого времени. Близится полярная ночь, когда электрические фонари не будут гаснуть круглые сутки. Солнце мы увидим лишь 20 января будущего года. Температура всего минус 12° С. Еще не зима, но снег уже лег там, где привык ложиться за почти тридцать лет существования города. Свинцовые тучи, нависшие над ним, казалось, цеплялись за крыши и хотели сбросить их вниз. С Кольского залива дул и уже начинал подвывать ветер. Североморск просыпался трудно и вязко. Так было всегда после выходного дня: последствия поздних развлечений в Доме офицеров или Матросском клубе, ресторанах "Ваенга", "Океан", "Чайка" и традиционного хождения в гости. Для города за Полярным кругом – это вполне культурный досуг. Редкие черные силуэты в морских шинелях и для форса, пока еще в офицерских фуражках, а не в шапках, начинали движение к месту службы, с чувством досады покидая теплые квартиры и домашний уют и вступая в борьбу со встречным студеным ветром. Идущие с улиц Комсомольской, Пионерской, Строительной и Саши Ковалева, Советской и Верхней Ваенги, Кирова, Колышкина, Сивко, Сгибнева, Адмирала Головко и Душенова - эти отдельные человеческие фигурки в районе улицы Сафонова превращались в бурлящую черную от шинелей реку, которая одним рукавом устремлялась к штабу Северного флота и там исчезала, растворяясь в многочисленных его кабинетах и в подземных бункерах, а два других, огибая сопку на мысе Алыш с двух сторон, вливались в военный городок Атлантической оперативной эскадры, где у причалов и на рейде главной базы Северного флота стояли боевые корабли. Да и эти рукава также внезапно исчезали на трапах кораблей. Город и его улицы были спланированы так, чтобы любой корабельный офицер днем или ночью мог в течение 30 минут прибыть на корабль по команде "Большой сбор" или по тревоге. Столько времени отводилось каждому из кораблей для подготовки к съемке со швартовов и экстренного выхода в море. Что ни улица в Североморске, то память о героях.Подполковник Борис Феоктистович Сафонов в первые месяцы Великой Отечественной войны сбил над Баренцевым морем и над Кольским полуостровом столько фашистских стервятников, что Сталину не оставалось ничего другого, как одного из первых дважды наградить его Звездой Героя. Герой Советского Союза лейтенант Сгибнев тоже был летчиком морской авиации. Иван Сивко - морской пехотинец. Защищая Родину, взорвал противотанковую гранату и, погибнув, уничтожил окружавших врагов. Константин Иванович Душенов создавал Северный флот в 30-х годах прошлого века и был первым его командующим. К сожалению, был репрессирован и умер в лагерях. В Ленинграде мне приходилось встречаться с людьми, которые знали его лично, и были вместе с ним на лесоповале. Велика его заслуга в создании Северного флота, но кому-то не нравился этот талантливый военоначальник. Адмирал Арсений Головко командовал Северным флотом в годы Великой Отечественной войны. Это его корабли с рубежа Нордкап – Медвежий сопровождали конвои союзников, идущие в порты Мурманск и Архангельск с продовольствием и оружием для советской армии. Сын Арсения Григорьевича – Михаил Головко тоже стал военным моряком. Мы учились с ним в Ленинграде в ВВМУ им. М.В. Фрунзе (сегодня это вновь Морской кадетский корпус), где он был командиром моего взвода. Жена адмирала – Кира Головко – известная актриса Московского Художественного академического театра. Миша женился на пятом курсе на Наташе Ванифатьевой – дочери вице-адмирала А.Г. Ванифатьева. Он командовал нашим училищем в 1951-1952 гг. и 1959-1967 гг. Это была красивая свадьба на зависть всему Ленинграду: белые курсантские форменки и белые перчатки, белые офицерские и адмиральские тужурки с орденами и медалями, белые фуражки и золотые шевроны на рукавах, кортики и море цветов. Весь цвет военно-морского флота приветствовал этот брак, отдавая должное красоте молодых и памяти адмирала Арсения Головко. Миша, закончив училище, начнет службу на Черноморском флоте в Севастополе в дивизии надводных кораблей, чтобы потом продолжить ее в Ура-губе на Севере и закончить в журнале "Морской сборник". Он стал военным журналистом. На этой свадьбе был его одноклассник по училищу и старшина нашей роты Федор Гладков, внук писателя Федора Гладкова. Когда его спрашивали: "Федя, какая твоя любимая команда?", имея ввиду футбольную или хоккейную, Федор неизменно отвечал: "Смирно!". Он начал службу на подводных лодках Северного флота и вскоре поступил в Академию Советской Армии. По окончании ее находился в командировке в Афганистане. Нет сегодня его среди живых. Федя погиб. Вертолет, на котором он летел, был сбит моджахедами. Со своими товарищами он отстреливался до тех пор, пока билось его сердце. Позже о последнем бое Федора в журнале "Юность" будет опубликован очерк. Моряки нужны были не только в море, но и на суше. Направляясь к месту своей службы адмиралы и капитаны разных рангов, капитан-лейтенанты, старшие и просто лейтенанты, а также мичманы, старшины и матросы хоть и не в строю, но шли почти парадным маршем мимо высоченного памятника Неизвестному матросу-североморцу, стоящему прямо на берегу Кольского залива в начале улицы Сафонова, приветствовали его скрипом снега под каблуками и, не взирая на совершенно ненастную погоду, окидывали добрыми и благодарными взглядами. На мысе Алыш на сопке располагался пост наблюдения и связи (пост НИС), который одновременно выполнял функции брандвахты. На нем на одном фале были подняты вертикально два красных огня, что означало "Ожидается шторм от северо-запада", а на другом тоже вертикально – белый-красный-белый, запрещавший движение по рейду и гаваням маломерным кораблям, катерам и шлюпкам. Становилось очевидным, что предстоящий день принесет нам сюрпризы. Но мы еще не знали, что вскоре на брандвахте появятся сигналы о приближении урагана. У причалов губы Ваенга, границы которой с севера обозначал мыс Карбас, а с северо-запада мыс Алыш, стояли боевые корабли самого могучего соединения военно-морского флота СССР – Атлантической эскадры Северного флота. Для неискушенного читателя хочу пояснить, что слово "губа" имеет два наиболее распространенных значения. Первое значение – место, куда под арест сажают недисциплинированных военнослужащих. А второе – в акватории Северного Ледовитого и Тихого океанов небольшие заливчики в заливах более крупных. Командующим Атлантической эскадрой был лучший из адмиралов военно-морского флота СССР контр-адмирал Зуб Виталий Иванович. Он был интеллигентом от моря и от светской жизни и настоящим командиром. А еще он был знаменит тем, что его отец Иван Зуб, будучи главным политработником в войсках противовоздушной обороны Москвы, возглавлял охрану известного "слуги народа" Лаврентия Берии, которого после ареста на всякий случай спрятали от преданных ему НКВД-шников в одном из подземных бункеров Подмосковья. А те действительно сильно хотели выручить своего патрона. Поскольку арестовывали Лаврентия Павловича несколько высших офицеров, то исчезновение старшего Зуба вызвало подозрение у подчиненных Берии о его причастности к аресту. Поэтому примчались важные особы из Москвы на Север, где в то время младший Зуб, будучи старшим лейтенантом, командовал морским охотником, и стали просить его рассказать о том, где бы они папу его смогли бы увидеть. Очень встретиться с ним им хотелось. Соскучились, мол и поговорить охота… Но Виталий Иванович отвечал им, что про папу он ничего знать не знает. И тогда они с ним очень долго разговаривали да разговаривали и неизвестно, чем бы это все кончилось для командира охотника, если бы вдруг из радио все не узнали о том, что Лаврентий Павлович уже и не "слуга народа", а очень даже народный враг. После такого сообщения из средства массовой информации любопытствующие в неизвестном направлении с Севера быстро уехали. А Виталий Иванович продолжил службу и дослужился до адмирала. Не только эскадрой покомандовал. Службу заканчивал первым заместителем начальника Боевой подготовки военно-морского флота СССР. А пока стояли на причалах корабли его эскадры и отдыхали, находясь в планово-предупредительном ремонте после тяжелого года боевой и политической подготовки: учений, дальних походов, боевых дежурств по флоту и участий в спасательных операциях. На третьем причале - большие противолодочные корабли (БПК) "Адмирал Исаков" и "Маршал Тимошенко", на четвертом - "Адмирал Юмашев" и штабной корабль Атлантической оперативной эскадры "Волга". Пятый причал заняли БПК "Кронштадт" и "Адмирал Макаров". "Адмирал Макаров" – это мой корабль, а я на нем – старший штурман. На шестом причале стояли БПК "Огневой" и большой ракетный корабль "Смышленый". Далее на седьмом причале, самом большом в губе Ваенга, ошвартовались БПК "Адмирал Нахимов" и "Адмирал Исаченков". Причал этот строили с запасом для очень больших кораблей класса авианосцев. Он единственный был железобетонным. Но как у нас бывает "блин комом вышел". Туда впоследствии швартовать стали атомные ракетные крейсера "Киров", "Фрунзе" и "Петр Великий", а авианосцы, увы, не смогли становиться. Восьмой и девятый причалы принадлежали дивизии противолодочных кораблей. Им было мало места, приходилось стоять по 4 борта у одного причала. Кроме трех больших ракетных кораблей "Зоркого", "Бойкого" и "Дерзкого", там стояли пять БПК проекта 1135 – "братья" нынешнего флагмана военно-морских сил Украины "Гетмана Сагайдачного". Отличие от последнего - наличие на борту ракетного противолодочного комплекса. На десятом причале стояли два ракетных крейсера "Адмирал Зозуля" и "Вице-адмирал Дрозд". Иногда среди всех этих красавцев втискивались корабли артиллерийской бригады "Бывалый" и "Спокойный". Комбригом в то время у них был капитан 1 ранга Фролов Александр Иванович. Для нас он замечателен двумя эпизодами своей дальнейшей биографии. По первому эпизоду он командовал военно-морской базой в Донузлаве (Крым), а начальником штаба у него служил контр-адмирал Б. Кожин, впоследствии первый командующий военно-морскими силами Украины. По второму эпизоду он был первым в истории крымского парламента вице-спикером. Причалы, у которых стояли корабли, располагались перпендикулярно береговой черте и были прочны, и почти все они были плавающими причалами. Дело в том, что высота прилива в Кольском заливе достигает 3,5 метров. Поэтому в момент прилива и отлива корабли вместе с ними то всплывали, то опускались. Если бы причалы были иными нетрудно представить в каком напряжении находились бы экипажи кораблей по несколько раз в день потравливая или выбирая концы. Тем, кому выпадало стоять на седьмом причале, не завидовали. К причалам корабли швартовались без участия буксиров практически в любую погоду. Также без посторонней помощи снимались со швартовов и уходили в море. Уже за пределами территории Атлантической оперативной эскадры, по периметру губы Ваенга, шли причалы бригады десантных кораблей, судов аварийно-спасательных, которые спустя почти 25 лет, постаревшими, примут участие в спасательной операции по "Курску", но не смогут спасти его экипаж. Дальше шли причалы восемнадцатый и девятнадцатый в губе Окольной, которая являлась составной частью губы Ваенга на ее северо-восточном берегу. Именно на этих причалах загружались баллистическими и крылатыми ракетами подводные лодки и надводные корабли. В подземельях Окольной ракет было несметное число. Страна с хорошим запасом заботилась о своей безопасности. И ее уважали! Время вроде мирное – год 1978 от рождества Христова и о подвигах ратных вроде и говорить не уместно. Но они были. Не ровня, конечно, подвигам в обороне Севастополя или в Великой Отечественной войне. Но своих соотечественников спасали, не жалея живота своего, и корабли свои с их экипажами героическими героически спасали. И друзьям заграничным на выручку приходили. Вот стоят "Адмирал Макаров" и "Адмирал Нахимов". В 1974 году, когда на Кипре бушевала война, "Нахимов" ворвался в Лимассол под прикрытием "Адмирала Макарова" и вывез оттуда наших соотечественников торговых представителей и посольских людей с семьями, и туристов немногочисленных. Были там и одесситы. Ни один самолет без опознавательных и с опознавательными знаками не посмел приблизиться или атаковать наши корабли. А теперь как было бы? В 1976 году "Адмирал Макаров" в Анголе с моря поддерживал "наших" ангольцев в районе Лобиту, где шли серьезные бои, и препятствовал возможной агрессии со стороны Южно-Африканской республики и Родезии на приморском фланге, сопровождал в акватории Гвинейского залива, обеспечивая безопасность морских перевозок, кубинские транспортные суда с добровольцами, которые следовали в Анголу. А еще служил приводным маяком для нашей военно-транспортной авиации. Летит самолетик наш над Гвинейским заливом в Луанду и обратно, а летчик у нас спрашивает: "Подскажите-ка ребята, в каких координатах полет я свой совершаю?" А мы ему по радио: "Широта такая и долгота такая-то". А он с высоты 10000 метров нам спасибо говорит. Приятно ему становиться, что не заблудится, на нужный аэродром прилетит. В Африке, если не на тот сядешь, то сразу можно на чей-то стол в качестве обеда угодить или к стенке поставят. А еще мы его предупреждали, когда какая-нибудь малоразмерная воздушная цель пыталась к нему приблизиться, чтобы был внимательнее. Далеко наши радиолокационные станции воздушное пространство просматривали, сотнями километров измерялись обозреваемые просторы. Освобожденный секретарь партийной организации корабля старший лейтенант Игорь Белозерцев, выпускник Киевского Военно-морского политического училища, за выполнение этой боевой задачи был награжден медалью "За боевые заслуги". Смешное и героическое рядом по жизни ходит. Командиру корабля капитану 2 ранга Музалевскому разрешили вне очереди приобрести "Жигули" одиннадцатой модели. Родина "знает" кто более герой! Не обижались! Старший помощник на "Адмирале Макарове" капитан 3 ранга Вячеслав Кондрашов - кавалер ордена "Красной Звезды". Еще старшим лейтенантом, когда служил на ракетном крейсере "Вице-адмирал Дрозд", спасал нашу подводную лодку. Нужно было высадиться на нее в условиях бушующего моря с вертолета, принять буксирный конец, закрепить его на баке и дальше выполнять обязанности вахтенного офицера до завершения буксировки в базу. Экипаж лодки, оставшийся в живых, не имел возможности выйти на верхнюю палубу после пожара. Трудно было оказаться не смытым с палубы подводной лодки. Но еще труднее было вертолету взлететь со вздымающейся на волне вертолетной палубы крейсера, а вернувшись, совершить посадку. Перед взлетом, когда отдавались талрепы, крепящие вертолет к палубе, его за стойки шасси удерживали от падения за борт руками привязанные к той же палубе офицеры и мичманы. Они были из числа добровольцев. Матросов берегли: молодые, пусть еще поживут. Хотя сами были на пару лет старше их. А потом была посадка. И опять захват на удержание вручную. А палуба кренилась, взлетала вверх и проваливалась вниз, а вертолетные лопасти свистели у самого уха. На лодку должны были лететь три офицера. Полетели только добровольцы и только неженатые. Слава Кондрашов был одним из них. Можно было подождать, когда успокоится море. Но там, на лодке, были наши ребята. И они были героями. Через несколько лет после описываемых событий Слава стал командиром "Адмирала Макарова". Своих не предавали! Не чета нынешним предателям и предательствам. Один генерал КГБ Калугин чего стоит. Сдал и Родину и товарищей. Демократ теперь он. По Нью-Йорку нынче гуляет, экскурсии автобусные для туристов проводит. Показывает где, когда и за сколько сдавал наших разведчиков и их американских друзей. Родины у него теперь нет. *** На рейде в точках якорных стоянок на фоне засыпанного первым снегом западного берега Кольского залива, поражая взоры обывателей и профессионалов строгостью и идеальностью линий, стояли три красавца крейсера. Это были авианесущий крейсер "Киев" и артиллерийские крейсера "Мурманск" и "Александр Невский". "Мурманск" и "Невский" как бы олицетворяли эпоху как бы олицетворяли эпоху классических артиллерийских крейсеров, случайно сохранившихся во флоте до настоящего времени и не репрессированных самовлюбленным Генеральным Секретарем ЦК КПСС Никитой Сергеевичем Хрущевым, который заставил флот расстаться с десятком подобных кораблей. Ему казалось, что ракетное оружие, только появившееся на вооружении, решит все проблемы на море. Он сильно ошибался. Часть из этих красавцев пополнила флота Индии и Индонезии, а других распилили на железо. Старпом на крейсере "Мурманск" Витя Ярыгин. Через несколько лет станет его командиром, а потом и командиром авианосца "Адмирал флота СССР Николай Кузнецов". Он первый его командир.Это он перевел его с Черного моря на Северный флот, когда страна Советский Союз трещала по швам. Позже вице-адмирал, начальник управления кадров ВМФ России. Крейсера уже нет в Североморске, как нет и остальных кораблей, о которых идет рассказ. И на железо в Индию он не захотел идти. В знак протеста, когда его туда начали буксировать, оборвал буксир и сдрейфовал на траверзе Норвегии в один из ее фьордов, где и залег на прибрежные камни. Все ближе к родной базе - Североморску. Норвежцы теперь воздают ему должное за его мужество, когда во время отлива обнажаются башни главного и универсального калибра и палуба, по которой и мне пришлось походить в бытность мою флагманским штурманом 120 бригады ракетных кораблей Северного флота. "Какой гордый корабль", - восхищаются они на своем норвежском языке. "Не захотел в Индию идти. Ах! Ах! Ах!". Сколько минных постановок он сделал, сколько стрельб выполнил за свою жизнь! А как он стрелял главным калибром! Представьте себе, что на удалении от крейсера в 30 км буксир за собой тащит щит-мишень с длиной буксирного конца всего 400 метров. А крейсер идет противоракетным и противоартиллерийским зигзагом, то есть непрерывно меняет курсы, перекладывая руль то "Лево на борт" то "Право на борт". И в эту мишень артиллеристы должны попасть. А вы на буксире. В вашу сторону каждые 30 секунд летят по 12 снарядов калибра 152 мм. А если мимо? Смелые люди, кто стреляет, а еще смелее те, кто на буксире. Были случаи, когда попадали по своим. Но не «Мурманск». Рисковали на учениях во имя того, чтобы в настоящем бою своих жертв было меньше. Перед стрельбой на такую дистанцию нужно было запускать шар-зонд для определения направления и силы ветра по высотам полета снаряда или, другими словами, провести шар-пилотные наблюдения. Ветер изменял траекторию его полета. Нельзя было не учитывать силу и направление ветра. В буксир вместо мишени можно было попасть, а в бою во врага промазать. О запуске такого шара-зонда нужно было подавать заблаговременно заявку в отдел боевой подготовки флота с тем, чтобы штаб вовремя предупредил корпус противовоздушной обороны страны о таком запуске. Один раз забыли проинформировать кого надо, а шар подняли. Войска противовоздушной обороны (ПВО) страны тревогу сыграли. И не мудрено. Цель воздушная на запрос "свой-чужой" не отвечает. Были подняты истребители-перехватчики в воздух, но вовремя разобрались, а для летчиков была тренировка. А нас поругали потом. А вывод один – ПВО бдительно несет службу! И это позже подтвердилось на деле. Я, как флагманский штурман, находился в море на борту атомного крейсера "Киров" на флагманском командном пункте, когда от дежурного офицера по противовоздушной обороне соединения поступил доклад о появлении воздушной цели, которая следовала над Баренцевым морем со стороны Северного полюса курсом на юг с намерением пролететь над Кольским полуостровом. Ее обнаружили на дистанции примерно триста пятьдесят километров от корабля. Цель на запрос "свой-чужой" не отвечала. Этот же доклад в радиосети ПВО мы продублировали в штаб Северного флота и в штаб корпуса ПВО страны. За целью установили непрерывное радиолокационное наблюдение и сопровождение корабельными зенитными ракетными комплексами. Далеко мы ими могли с "Кирова" стрельнуть. Такая дальность нашим вероятным противникам в те годы и не снилась. Когда потенциальный нарушитель приближался к государственной границе, были подняты истребители-перехватчики, которые классифицировали ее как "Боинг". Они попытались вначале цель повернуть на обратный курс, крыльями ей по товарищески помахивали, а потом, когда она не подчинилась этой команде, пытались посадить на один из аэродромов Кольского полуострова. К сожалению, южно-корейский самолет никак не реагировал на указания перехватчиков. Лишь когда он пересек весь Кольский полуостров, было принято решение сбить нарушителя. Что и было выполнено. Обошлось без человеческих жертв. Ракетой была отсечена часть крыла "Боинга" и летчик совершил аварийную посадку на замерзшее озеро Карельского перешейка вблизи г. Петрозаводска. Южнокорейский летчик потом сильно извинялся и все рассказывал, что заблудился. Через четыре года его соотечественники, и тоже на "Боинге", "заблудились" на Дальнем востоке. Их тоже сбили. На этот раз не обошлось без жертв. Около 300 пассажиров погибло. Не хотели учиться на своих-чужих ошибках. Хотя это дело темное и до сих пор попахивает шпионажем, который организовали американцы. Если кто-то сомневается в американском следе, то вот вам еще один пример. 1 июля 1960 года над Баренцевым морем был сбит разведывательный самолет РБ-47 ВВС США. Из шести членов экипажа два человека были подобраны живыми нашим рыболовным траулером, а майора Юджина Пола не нашли тогда, и он долгие годы считался пропавшим без вести. РБ-47 сбили через два месяца после У-2, который пилотировал известный всему миру американский пилот Фрэнсис Пауэрс, и которого публично судили в СССР. Сегодня Пентагон признает, что за время разведывательных полетов над СССР и Китаем было сбито свыше сорока американских самолетов. Сто двадцать летчиков продолжают числиться пропавшими без вести. А могилу майора Юджина Пола уже в наши дни удалось найти на Кольском полуострове. Родственники повезут останки пилота на родину в Санта-Монику, штат Калифорния. Один из современных североморских ассов
после того, как сбил разведывательный "Орион", в качестве оправдания
сказал: "Мне показалось, что правым крылом этот самолет нарушил
государственную границу СССР". Командиром на "Мурманске" был Петр Святашов. Позже, в 90-х годах, командовал Средиземноморской эскадрой и был заместителем командующего Черноморским флотом России, вице-адмирал. *** "Киев" представлял современную концепцию развития советского военно-морского флота. Спасибо Главнокомандующему Военно-морским флотом СССР Сергею Георгиевичу Горшкову за океанский флот, который был создан благодаря его настойчивости и таланту. На нем мы с огромной гордостью за флот и страну служили своему Отечеству. И "Киев" – это его гордость и детище. Построив в начале Первой мировой войны первое в мире авиационное судно "Орлица" и несколько гидрокрейсеров в составе Балтийского и Черноморского флотов, Россия затем утратила свое первенство, уступила всем, кому только могла и, вот теперь, казалось, наверстывает упущенное. Хотя проектирование авианосцев ВМФ СССР для
самолетов катапультного взлета на колесном шасси началось в 1939 году, однако,
до конца 1970-х годов их создание не имело политической поддержки руководства
страны. "Киев" стал головным кораблем из
серии советских авианосцев. Он был заложен на Черноморском судостроительном
заводе в Николаеве в 1970 году, спущен на воду 26 декабря 1972, вступил в строй
28 декабря 1975 года, а 15 июня 1976 года включен в состав Краснознаменного
Северного флота. За ним были построены
его «братья» "Минск",
"Новороссийск" и "Баку", который позднее, после смерти С.Г.
Горшкова, был назван его именем. Трудными были роды авианосца "Киев". Первоначально корабль с таким названием должен был завершить серию уже построенных вертолетоносцев "Ленинград" и "Москва". Поэтому в 1967 году на стапеле Черноморского судостроительного завода был заложен третий корпус с названием "Киев". Однако в процессе его строительства по результатам использования уже построенных вертолетоносцев выяснилось, что корабли в сильный шторм сильно раскачивались, а вертолетного вооружения явно не хватало для решения задач, которые ставились перед этими кораблями. Да и площадь полетной палубы оказалась недостаточной для интенсивного использования вертолетов. К тому же, на воздушном параде в Домодедове был показан новейший самолет вертикального взлета и посадки Як-36, который строился для ведения боевых действий в горной местности. Намного опередили наши умные конструкторы западных! Получилось почти как с запуском первого космического спутника. Мы впереди планеты всей! После увиденного взлета и посадки ЯК-36, могу представить себе, как долго не закрывались рты от удивления у иностранных гостей (английский "Харриер" появился намного позже). У главкома ВМФ возникла идея использовать этот самолет с корабельной палубы. Решение принято и работа закипела. Попытки простым удлинением корпуса третьего вертолетоносца создать классический авианосец успехом не увенчались. "Киев" пришлось разобрать, а на его месте, на стапелях, заложили новый корабль, который разработали в Невском конструкторском бюро под руководством главного конструктора А.В. Маринича. Три года после спуска на воду корабль находился на Черном море, проходя швартовые, заводские и государственные испытания. Государственные испытания корабля проводила Правительственная комиссия под руководством первого заместителя командующего Северным флотом вице-адмирала Е. Волобуева. Интересна судьба этого адмирала. Закончив сухопутное артиллерийское училище, он случайно попал на флот, но стал настоящим моряком. Он добился, как видим, больших успехов в службе, став заместителем командующего Северным флотом. Ответственным сдатчиком от Черноморского судостроительного завода был главный строитель завода И. Винник. Постановлением правительства в феврале 1977 года главному конструктору А. Мариничу, директору Черноморского судостроительного завода А. Ганькевичу, главному строителю И. Виннику вручили золотые медали "Серп и молот" Героев Социалистического Труда. Первым командиром "Киева" был капитан 1 ранга Соколов (да простит мне читатель, что не все имена помнить удается). За ввод в боевой состав флота этого корабля планировалось его представление к званию Героя Советского Союза. Да бес попутал. Во время проверки флота инспекцией Министерства обороны СССР, которую возглавлял один из легендарных военоначальников Великой Отечественной войны Маршал Советского Союза К.С. Москаленко, корабли вышли в море. А маршал конечно на самом красивом и большом корабле. Все знали, что командир на корабле один. А маршал этого не знал. Решил покомандовать и самолеты сразу все поднять в воздух. Соколову с помощью русских слов пришлось доказывать маршалу, что тот сильно заблуждается и что маршал вовсе не командир корабля. Жизнь летчиков была важнее. Не дали Героя Соколову. На авианосце размещались 38 летательных аппаратов: самолеты с вертикальным взлетом и посадкой ЯК-38П (модернизированные ЯК-36М) и вертолеты КА-25. Его полное водоизмещение составляло 41000 тонн. На борту он имел ударное ракетное оружие "Базальт", а также зенитное ракетное, артиллерийское, торпедное и противолодочное оружие. При длине 270 метров, ширине с полетной палубой 51 метр, крейсер имел энергетическую установку мощностью почти 150000 л/с. Для сравнения сухогрузы типа "Зоя Космодемянская" водоизмещением 60 000 тон имели силовую установку мощностью около 20000 л/с. Авианосец мог развивать скорость до 32 узлов, используя для этого 4 паровых турбины и 4 линии гребного вала. Крылатые ракеты "Базальт" летели на 500 километров. У нашего вероятного противника еще не было "Томагавков", а "Гарпун" летел всего на 100 километров. Опять впереди планеты всей. Гордились! За нами шпионили не только профессионалы, но и доморощенные любители. На "Киеве" рожденный в прибалтийской республике матрос срочной службы после старта "Базальтов" соскабливал с палубы продукты горения от двигателей ракеты. Уволившись в запас, собирался продать припрятанное богатство в одно из "демократических государств". Сильно хотел заработать. Не дали! *** Уютно устроились на рейде корабли. Хотя об их якорных стоянках можно говорить лишь условно. На самом деле "Киев", "Мурманск" и "Александр Невский" стояли на рейдовых бочках. Плавающие швартовные бочки в своей подводной части с помощью крупного калибра якорной цепи крепились к многотонному железобетонному массиву, уложенному на дно залива. В свою очередь с борта крейсеров через якорный клюз на бочку заводилась корабельная якорь цепь. Таким образом, корабли, вращаясь по воле ветра и течения вокруг этих бочек, безопасно проводили свободное от плавания время. При этом безопасность стоянки контролировалась вахтенным офицером. Расчетами такой стоянки для "Киева" занимался целый научно-исследовательский институт из Одессы, а именно ЧЕРНОМОРНИИПРОЕКТ, расположенный на углу проспекта Шевченко и Шампанского переулка. Собрались лучшие из лучших инженеров этого института, и давай складывать и вычитать, делить и умножать, интегрировать и дифференцировать, а потом, конечно и аппроксимировать. Ну и конечно под пиво, отодвинув воблу немного в сторону, секретное письмо морякам и написали. А в нем говорилось, что раз ребята безопасно стоять на рейде хотите, то на грунт затолкайте десятки сотен тонн железобетонного монолита, а калибр якорной цепи пусть будет с кулак хорошего му | |
Просмотров: 3374 | Добавил: drozd-cruiser | Рейтинг: 5.0/4 | |
Всего комментариев: 1 | |
| |